«Здесь было все в братских могилах»: разговор на три голоса об освобождении Воронежа

Кто только не побывал в этой тесной гостеприимной квартирке Александра и Ольги Березянских на Московском проспекте! Ветераны, историки, краеведы, режиссеры. «Отсюда» начала снимать свой короткометражный фильм о трагедии в Саду пионеров американский режиссер, уроженка Воронежа, Елена Родина. А сами они, брат и сестра Березянские – воронежцы в четвертом поколении. След от бомбежки в Саду пионеров навсегда остался на лице Ольги Александровны. Но след, который проложила сквозь их семью история освобождения нашего города, теперь стал достоянием всех воронежцев.

Глазами поколений

Началось с того, что Александр Березянский «распаковал» семейные фотоархивы. Затем начал собирать по всему миру редкие фото о Воронеже тех лет. Некоторые выкупал за немалые деньги на интернет-аукционе. Есть уникальная воронежская кинохроника, которую делали в 70-х годах на заводе «Электросигнал» и которая могла уже в наше время оказаться на свалке. Кадры спас помощник директора «Электросигнала» Евгений Кириллов, оцифровал, файлы передал Березянскому.

В социальной сети «Фейсбук» он создал группу «Воронеж глазами поколений». Группа набирает обороты, прирастая участниками со всего мира и пополняясь новыми семейными архивами. Так на глазах у всех сейчас формируется уникальная коллекция – память о Воронеже в фотографиях разных лет. Отдельное место в этой памяти – оккупация и освобождение. В том числе – собранный из редких кадров фильм Александра Березянского о военном Воронеже, который в эти дни стремительно набирает просмотры по всему миру.

Корреспонденты «Горкома36» побывали в гостях у Березянских и узнали историю освобождения Воронежа, которую не прочтешь ни в одном учебнике. К разговору также подключилась еще одна гостья – воронежский историк, краевед Елена Устинова.

Первый хлеб и немецкий термос

Александр Березянский:

– Вот этот фильм я делал по принципу «машины времени»: нахожу уникальный снимок военных лет, иду на то самое место и снимаю тот же ракурс. Получается наложение города 1942-43 годов на 2020-й. Вот гостиница «Воронеж» рядом с Кольцовским сквером. Вот разбитый Дом пионеров по Петровскому спуску. А вот «Бристоль» – и в ней сразу после освобождения появились первые в городе почта и хлебный магазин. А первый дощатый кинотеатр открылся как раз в том месте, где сейчас регистратура Дорожной поликлиники. Я сам родился уже в 1946-м, но хорошо помню послевоенный Воронеж. Помню, как меня бабушка ремнем стегала за пленного немца. Мы, мальчишки, украли у него термос. Нам так хотелось такую же штуку!

«В Сад не ходите»

Ольга Березянская:

– Когда немцы были на подступах к городу, мне было полтора года. Мы с мамой жили в двухэтажках рядом с вокзалом «Курский». А бабушка с другой внучкой – моей 12-летней двоюродной сестрой жила на проспекте Революции в доме, где сейчас стоит кукольный театр. 13 июня сестра собралась на слет в Сад пионеров и попросила бабушку отпустить с нею и меня. Мама согласилась. А потом бабушка увидела из окна, сколько народу туда идет и сказала: «Нет, в сам Сад не ходите, а то Лялю затолкают». Поэтому мы лишь стояли рядом с «Бристолем» в начале прохода в Сад. Вот в этот узкий проход и пошла взрывная волна от упавшей бомбы. Сестра меня накрыла собою, но бабушка потом вспоминала: уже дома из меня шла какая-то неуемная энергия, успокоить было невозможно. А потом я резко отключилась и проспала 13 суток подряд. Сейчас это назвали бы комой. Уже после войны меня лечили нейрохирурги в Ленинграде, но контузия так на всю жизнь и осталась. В тот день мама работала нарядчицей на вокзале «Воронеж – Курск» и бежала оттуда к нам на проспект. Они ведь с бабушкой знали, где мы с сестрой находимся. Мама бежит и видит: девочка с разорванным животом переходит дорогу… Около самого Сада уже стояли машины с открытыми бортами, и в них вилами бросали части тел. Разорванные трупы детей были разбросаны везде, висели на деревьях.

«Эта бомба наша»

Ольга Березянская:

– Бабушка говорила, что наши «профукали» стремительное вторжение немцев в Воронеж. Их ждали со стороны Тулы, а они появились со стороны Курска. После 13 июня город бомбили уже каждый день. А один день в июле был самый страшный. Фашистские самолеты прилетели, отбомбили – сразу прилетает другая стая. Мама рядом с Курским вокзалом только успела спуститься в подъезд со второго этажа, а выбежать в бомбоубежище на вокзал уже не смогла. Новая бомбежка. Так и стояли с соседями на первом этаже. К ним с улицы забежал военный. Он прислушивался и успокаивал: «Эта бомба не наша. И вот эта не наша». А потом вдруг говорит: «А вот эта – наша». Но бомба упала рядом, угодила в роддом. Мама видела, как там взлетели в воздух кроватки с младенцами, одеяльца. Мамы, малыши, медперсонал – все погибли. А 7 июля немцы вошли в город. Навстречу им на оборону города были брошены выпущенные из тюрьмы заключенные и с ними три батальона конвоиров НКВД. Вот в этих первых боях на юго-западе города все они и погибли.

Роща смерти

Елена Устинова:

– За местом, где сейчас Памятник Славы, была рощица. Эта роща рядом с храмом Иоанну Кронштадтскому там и по сей день. В 2010 году она стала называться «Роща сердца». Я разговаривала с настоятелем храма, звонила военкому Коминтерновского района, послала ему исторические данные – фрагменты воспоминаний о том, что происходило в этом месте. Там шли страшные бои за Воронеж. На освобождение правобережной части сначала перебросили пять сибирских дивизий – совсем молодых необстрелянных мальчиков. Они были не готовы к таким боям. Комдив одной из этих дивизий Лев Остроухов ярко описан в повести Юрия Гончарова, которая во времена хрущевской оттепели была опубликована в журнале «Новый мир» под названием «Неудача». В повести Лев Остроухов требует у штабистов: дайте нам сначала ребят накормить, дайте нам разведку сделать, артиллерию подвести! Нельзя ж мальчишек сразу из вагонов бросать «на ура!». Я уверена, что там до сих пор под корнями лежит много наших бойцов, и не понимаю, кому сейчас пришло в голову романтизировать это страшное место?

Чижовская высота

Елена Устинова:

– С ноября 1942 года, с наступлением холодов была сформирована линия фронта, начались позиционные бои. Чижовский плацдарм уже был наш. Чижовку ведь называли долиной смерти. Только вдумайтесь – 15 тысяч погибших на таком небольшом участке. Здесь в 1946 году появилась первая воронежская братская могила. Но уже во время боев этот плацдарм был сплошь усеян братскими могилами. В воронку от разорвавшегося снаряда тащили тела и присыпали землей. Попала бомба в блиндаж – уже братская могила. Кстати, один такой блиндаж был вскрыт при строительстве Северного района.

Тайна Бучкури?

Александр Березянский:

– В интернете я выудил уникальные съемки освобождения Воронежа с американским аудиорядом. Комментатор рассказывает, что русский Воронеж встал на пути всех планов фашистов. Благодаря Воронежу выстоял Сталинград, защитили Москву. А сама кадры – страшные. Из пятерых бегущих наших солдатиков четверо падают. Нам такие кадры не показывают – щадят. А вот кадры: женщин с детьми гонят из города. Мать и сын-подросток перед повешением. Вешали везде. Наша мама вспоминала: когда она в марте 1943 года вернулась в освобожденный Воронеж, трупы казненных воронежцев все еще висели в Петровском сквере. Город был почти пустой, снять останки воронежцев было некому. И трамваи застыли на том же месте, где они остановились во время первых бомбежек. Вот на этом фото фашисты запечатлели казнь пожилого воронежца. Я узнал в нем Александра Бучкури, но потом еще долго детально сопоставлял лицо повещенного на фото с портретом художника – один в один. Не уверен, но думаю, что на этом фото наконец раскрыта тайна гибели Александра Бучкури в оккупированном Воронеже.

Последняя нить

Елена Устинова:

– Я провожу экскурсии по боевым местам. И вот после одной такой экскурсии ко мне подходит пожилая женщина, рассказывает свою семейную историю. Вернувшимся воронежцам надо было в Песчаном Логу опознать родных. Собралась колонна и пошла из центра пешком. От их семьи отправилась 15-летняя девочка разыскивать тело бабушки. Она вернулась к ночи. Никому из родных не сказала ни слова. Легла на топчан, отвернулась к стенке и больше не проснулась.

Ольга Березянская:

– Помню, как в 1946 году отменили карточки. Мама принесла первую зарплату, вытащила из сумки большую пачку денег и сказала: «Ну вот, теперь наконец мы заживем». А ведь еще совсем недавно к нам в дверь стучались и просили что-нибудь съестного. Мама открывает – на пороге мальчик: «Тетя, дайте покушать!» Мама наливала ему миску с супом. Мальчик садился на ступеньках и ел. Мы – последнее поколение, которое тянет нить этих живых воспоминаний об освобожденном Воронеже. А после нас все оборвется.